Процесс репатриации началась еще в период первой волны мухаджирства. Уже с 60—70-х гг. XIX в. горцы-мухаджиры поняли, что обманулись в своих ожиданиях, пытались вернуться на родину и подавали многочисленные прошения в российское посольство и консульства в Османской империи. Однако царское правительство было против репатриации эмигрантов, и чиновникам российской консульской службы было дано указание «безусловно отказывать в пометке паспортов уроженцам Кавказского края, перешедшим в турецкое подданство и желающим возвратиться на родину» (174, с.
14). Кроме того, многие мухаджиры теряли российское подданство из-за незнания действовавших тогда законов. Архивные документы изобилуют свидетельствами, что в Турции по приезде у переселенцев отбирались российские паспорта и заменялись турецкими без их согласия (12, д. 589, л. 32 об.). Фонды архива Кабардино-Балкарской Республики содержат материалы 1905—1906 гг. о случаях отказа жителей Нальчикского округа, из числа подавших ранее заявление на эмиграцию, переселяться в Турцию. Свое нежелание уезжать они объясняли «сложившимися семейными и имущественными обстоятельствами» (12, д. 696, т. 1, л. 20). Тех, кому в 90-х гг. XIX в. удавалось самовольно возвратиться на Северный Кавказ, отправляли «с первым отходящим этапом в распоряжение военного губернатора Карской области для обратного водворения в Турцию» (12, д. 331, л. 44). Тому, кому все-таки удавалось получить разрешение на возвращение, надлежало представить начальнику Терской области так называемый «общественный приговор» жителей селения, из которого был родом репатриант, о том, что они согласны принять его в свою среду и дать поручительство за него. Далее репатриант получал проходное свидетельство до Владикавказа, где этим вопросом занимались местные власти (12, д. 194, л. 94; д. 693, л. 33). Одновременно продолжало действовать распоряжение об обратной высылке всех возвратившихся из Османской империи переселенцев, что делало репатриацию на историческую родину весьма затруднительной.Перед теми, кому не удалось вернуться, встал вопрос о налаживании связей со своими родственниками и соотечественниками, оставшимися на Северном Кавказе. Несмотря на все административные препоны, связь между ними не прерывалась. Контакты регулировались через российские консульства в Османской империи и канцелярию начальника Терской области. Кроме того, сохранялась возможность посещать родственников, оставшихся на родине, сроком от трех до шести месяцев (12, д. 331, л. 55). Для этого опять же было необходимо представить в канцелярию начальника Терской области «общественный приговор» жителей села о том, что они согласны на поездку данного человека в Османскую империю (13, д. 48, л. 6; д. 51, л. 15). Также он должен был иметь поручителя в том, что вернется обратно (11, д. 564, л. 8 об.). Таким образом, несмотря на существование формальной возможности вернуться на родину и посещать родственников, оставшихся в Турции, собрать все необходимые документы было довольно проблематично, и даже наличие всех требуемых бумаг не гарантировало положительного решения вопроса.